Свет. Вокруг очень много света, он буквально повсюду, заливает всё помещение. Он приятно-мягкий, как будто обволакивающий, создающий ощущение странного уюта, но кажущийся слишком приторным. Он исходит сразу ото всюду, струится по странной формы фигуркам, игриво переливается в причудливых витражах. Он создаёт ощущение свободы, свежести и простора. В обычных домах не бывает такого блеска, он может существовать только там, где много денег, роскоши, шика. Такой свет любит людей богатых, умеющих жить красиво, дополняет их образ, придавая жилищу совершенно особенный, очень яркий облик. Не всем он приходится по вкусу: кто-то считает его неестественным, предпочитая величие и простоту солнечного света, кто-то закрывает глаза и стремится уползти в темноту.
   Таким, наверное, был и Абаддон. Он только что попал в холл великолепного дворца с улицы, где солнце проигрывало в неравной войне с облаками, поэтому нет ничего удивительного в том, что он сразу же прищурил глаза, ослепленный обилием огней. Пытаясь привыкнуть к новой обстановке, резко моргая и жмурясь, он перевел взгляд на свою спутницу. Или вернее будет сказать надзирательницу? Маленького роста, головы на две ниже Абаддона, со светлыми волосами, самоуверенными глазами непривычного светло-лилового цвета и хрупкой фигуркой. Он до сих пор был в недоумении: как такая малявка могла быть гримом? Мало того, она смогла силой заставить инквизитора пойти к Фрэру. Парень плохо помнил, как это произошло, но это скорее из-за того, что он так и не смог этого понять. И вот его уже ведут в кабинет Верховного Монаха, но его не сопровождает куча вооруженных стражников, на нём не висят тяжелые цепи, всё совсем не так как в фильмах. Он идёт сам, следуя за своей маленькой конвоиршей. А почему он вообще оказался под стражей?

- Здорово поработали, а, а, а? Ты Т-А-К-О-Й крутой, братан! Зуб даю, лучше тебя никто бы не справился с этим дерьмом, ага-ага, - щебетал неприятный мужской голосок высокого тембра. Когда же этот мудак уже заткнется наконец? - эта мысль крутилась у Абаддона уже последние минут 10 в разных интерпретациях и с самыми различными оскорблениями. Он уже жалел, что не сумел отвертеться от назойливого собеседника и тот увязался за ним в бар. Это было вечером, часов в десять, когда на город заботливо накинула тёмное покрывало матушка-ночь, после очередного выполненного задания. Немного свободного времени он хотел провести в одиночестве, пропустив парочку пинт газировки и уж вовсе не рассчитывал на то, что кто-то будет всю ночь повизгивать ему в ухо. Это был Мушу, напарник инквизитора на последней миссии. Не самый способный охотник, и, по мнению Эба, место ему было в вечных псах. Он был невероятно говорливым, как будто боялся остаться в тишине хоть на секунду. Его пустая восторженность очень напрягала людей вроде Абаддона...
- ...так-то ты его с ноги и баууумс, - хохотал болтун, скорчив глупую рожу. Инквизитор, не обращая внимания на пустой трёп, встал из-за стола и направился к выходу из кафе, оставив пару крышек на столе. Мушу поднялся вслед за ним и крикнул вслед, - Постой, братишка, ты куда? Что-то внутри Абаддона резко сжалось до размеров молекулы и взорвалось. В исступлении он бросился на своего преследователя и, крепко, схватив его за худощавое лицо, да так, что побелели костяшки пальцев и чудовищно разбухли вены, начал с нечеловеческой мощью бить его головой об стену. Раз удар, два, три. Четыре, пять. По старым некрасивым обоям с узором стекает струйка бордовой густой крови.
- ЗА-ТКНИСЬ НА-ХУЙ, - истошно, демоническим голосом кричит Абаддон, выпуская всю скопившуюся ярость, посетители в кафе отвернулись в ужасе. Дикий блеск в глазах Эба померк, рука разжалась, обмякшее тело жертвы мешком свалилось на пол...

   Из мира воспоминаний в мир реальный парня вернул адски громкий и резкий звук. Оказывается, в Милью была целая комната с часами. С кукушкой, механические, астрономические, маленькие, большие, напольные и настенные. Кажется, здесь были собраны все хронометры, какие можно только представить. Водя вокруг взглядом, лишенным гнева, даже немного усталым и равнодушным, Абаддон продолжал брести за девчонкой. Дворец, безусловно, был очень интересным и красивым. Все комнаты были настолько разными, что казалось, будто вся башня - это неумелый коллаж из красивейших элементов. Дойдя, наконец, до лестницы на второй этаж, парень остановился. Спутница, и ранее очень бодро шагающая, как будто немного подпрыгивающая и что-то напевавшая себе под нос, воодушевилась пуще обычного и это было очень заметно. Вероятно, где-то наверху их уже ждал Верховный Монах. Поднимаясь по лестнице, Эб думал о том, что за 2 года работы на Церковь, он ни разу не видел этого самого Фрэра. Хотя он никогда не был особо заинтересован религией. Не верил даже в Бога. Врачи сумели сделать из него адекватного человека, но не привили любовь ко Всевышнему. А на инквизицию Абаддон работал только потому, что это у него вполне выходило и даже немного нравилось.
   Охотница радостно приплясывала около огромной двери, тыкая в неё пальцем. Видимо, это и был кабинет монаха.
Слегка вздохнув, Эб с усилием толкнул дверь и протиснулся внутрь. Здесь было вовсе не так светло, как внизу, скорее даже мрачновато. Сверху на него взирала пара десятков глаз: предыдущие Фрэры со своих портретов встречали нового гостя. Кабинет был красивым, с преобладанием темного дерева и камня в отделке. На возвышении стоял стол, судя по всему, именно за ним работал Верховный Монах, а вокруг него, полукругом, стоит куча наполненных книжных полок.
   Самого Фрэра не видно, только какая-то молодая девица бродит в зале. Тихо.

Отредактировано abaddon (16.11.2013 18:03:09)